были открытым секретом. На самом деле они возникли задолго до выборов 1948 года. Несколькими годами ранее, еще будучи в кабинете Трумэна, Уоллес связался с главой советской разведки в США. Уоллес "в основном говорил ему, что люди, которые поддерживают его, борются за душу Трумэна, а другие люди в администрации Трумэна настроены более антисоветски", - сказал мне Левин, единственный ученый, исследовавший иностранное политическое вмешательство в Соединенных Штатах. Он, по сути, просил: "Приходите и помогите мне - я буду агентом влияния, чтобы убедиться, что политика будет лучше". Он, по сути, верил, что у [советского диктатора Иосифа] Сталина и Советов были благожелательные намерения". 18
Уоллес перенес эти убеждения в предвыборную кампанию 1948 года. Будучи главой сторонней Прогрессивной партии, он сделал сближение с Советским Союзом своим ключевым пунктом. Перед выборами Уоллес громогласно заявил в нью-йоркском Мэдисон-сквер-гардене о необходимости снизить напряженность в отношениях между Москвой и Вашингтоном. И он сразу же получил публичную демонстрацию поддержки от тоталитарного президента Советского Союза: Сталина.
Сталин написал письмо, опубликованное в газетах США, в котором утверждал, что призыв Уоллеса к ослаблению напряженности был "самой важной" политической платформой всей предвыборной кампании. "Что касается правительства СССР, то мы считаем, что программа Уоллеса может стать хорошей и плодотворной основой для такого понимания и для развития международного сотрудничества". 19
Похвала советскому тирану тут же разнеслась по округе. "Это был большой переполох", - говорит Левин. Письмо Сталина "доминировало в новостях целый месяц, и некоторые люди надеялись, что оно положит конец холодной войне еще до ее начала". 20 Это была демонстрация риторической поддержки со стороны Кремля, всего за несколько месяцев до решающих выборов. Что еще более важно, - и это намек на виды вмешательства Кремля в последующие выборы, - Уоллес не был удивлен поддержкой Сталина. Благодаря каналам связи между сторонниками Уоллеса, членами Коммунистической партии США и советскими партнерами Сталин заранее предупредил Уоллеса о готовящемся письме.
Эта депеша не сильно повлияла на шансы Уоллеса: его кампания не прошла ни в одном штате, и вскоре он исчез с американской политической сцены. Но для Москвы это не имело значения. Семена вмешательства в американские выборы были посеяны - стратегия, которую будут пытаться использовать снова и снова в последующие десятилетия.
В 1960 году, когда холодная война была в самом разгаре, Москва повторила попытку. Советский посол Михаил Меньшиков организовал встречу с многолетним кандидатом от демократов Адлаем Стивенсоном. Стивенсон вряд ли был мирным жителем или тайным коммунистом. Но у Кремля было предложение, и он хотел услышать Стивенсона.
По воспоминаниям Стивенсона, Меньшиков начал с чтения записки, продиктованной советским премьером Никитой Хрущевым. Советы, по словам Хрущева, "были озабочены будущим и тем, чтобы у Америки был правильный президент", а "поскольку мы знаем идеи мистера Стивенсона, мы в душе благосклонны к нему". В записке Меньшикову поручалось напрямую спросить Стивенсона, чем Кремль может быть "полезен". 21
Пока советский посол продолжал читать, Стивенсон, осознав, что он слушает, погрузился в раздумья. Но Меньшиков продолжал, выдвигая идеи о том, как Кремль мог бы помочь Стивенсону: "Может ли советская пресса способствовать личному успеху г-на Стивенсона? Каким образом? Должна ли пресса хвалить его, и если да, то за что? Должна ли она критиковать его, и если да, то за что? (Мы всегда найдем, за что критиковать г-на Стивенсона, потому что он говорил много резких и критических вещей о Советском Союзе и коммунизме!) Мистер Стивенсон лучше знает, что ему поможет". Хрущеву нужно было только согласие Стивенсона, и Кремль мог начать свою помощь. 22
Стивенсон, согласно его записям, покраснел. Он ответил вежливо, поблагодарив за "это выражение доверия Хрущева". Но то, что Меньшиков перешел красную черту, было неоспоримо. "[Я подробно рассказал о своих] серьезных сомнениях относительно уместности или мудрости любого вмешательства, прямого или косвенного, в американские выборы", - вспоминал Стивенсон. "Я сказал ему, что даже если бы я был кандидатом, я не мог бы принять предложенную помощь". 23
Отвергнув Стивенсона, Москва обратилась к другому. Как подробно описал Кристофер Эндрю в "Мече и щите", своей основополагающей работе с документами, тайно полученными от бывшего архивариуса КГБ Василия Митрохина, Кремль особенно опасался избрания республиканского кандидата и ястреба холодной войны Ричарда Никсона. И они были готовы пойти на все, чтобы помешать избранию Никсона - особенно когда стало ясно, что Никсон столкнется с кандидатом от демократов Джоном Ф. Кеннеди. 24
По мере приближения выборов 1960 года глава КГБ в Вашингтоне Александр Феклисов получил из Кремля приказ "предлагать дипломатические или пропагандистские инициативы, а также любые другие меры, способствующие победе Кеннеди". Как добавил Феклисов в своей автобиографии, его миссия заключалась в том, чтобы предоставить Москве идеи, "которые могли бы помочь обеспечить победу Кеннеди". 25
Подробности об идеях Феклисова и Москвы остаются скудными и по-прежнему погребены в закрытых архивах КГБ. Мы знаем, что в рамках своей миссии Феклисов обратился напрямую к тем, кто окружал Роберта Кеннеди, главного помощника Кеннеди в предвыборной кампании. Но Кремль снова ничего не добился; как пишет Эндрю, предложения Феклисова и его команды о помощи были "вежливо отвергнуты". 26 И для Стивенсона, и для Кеннеди принятие помощи от Москвы было слишком далеким мостом, независимо от выгоды.
Никсон, конечно же, проиграл те выборы 1960 года. Но когда восемь лет спустя он снова выставил свою кандидатуру, и теперь Кремль возглавил Леонид Брежнев, Москва увидела еще одну возможность. Как подробно описал в своих мемуарах 2001 года Анатолий Добрынин, посол Москвы в Вашингтоне, на сайте Кремль придумал, как склонить выборы в пользу демократов еще раз.
"Наше руководство [в Москве] всерьез обеспокоилось тем, что Никсон может победить на выборах", - писал Добрынин. "В результате высшее советское руководство пошло на беспрецедентный в истории советско-американских отношений шаг: тайно предложило [кандидату от демократов Хьюберту] Хамфри любую мыслимую помощь в его избирательной кампании - включая финансовую". 27 Даже после неудач в 1948 и 1960 годах Москва снова попытается склонить на свою сторону американское электоральное поле.
Добрынин возглавил эту работу, встретившись за завтраком непосредственно с самим Хамфри. Когда разговор зашел о финансах кампании Хамфри, кандидат сразу же понял смысл встречи и немедленно пресек ее. "Он сразу понял, что происходит", - вспоминал Добрынин. "Он сказал мне, что для него более чем достаточно добрых пожеланий Москвы, которые он очень ценит. Таким образом, вопрос был решен к нашему обоюдному облегчению и больше никогда не обсуждался". 28 Как и другие кандидаты до него, Хамфри
